philippa is here

Сколько можно кормить несъедобными баснями,
Уговаривать попусту - дескать, держись!
За полгода такого зима наколбасила -
Не исправить за целую жизнь.

В очаге оседает раскисшая сажица,
Позабыты в амбарах пустые кули -
Все равно ни зерна не осталось, ни саженца,
Только мертвые в землю легли.

И не спрашивай, чем и кого прогневили мы,
Никакой за собою не зная вины:
Прежде мы уповали на то, что невидимы,
Ныне сетуем, что не видны.

И, не чувствуя больше, как руки озябли, как
Добела обморожены щеки и лоб,
Достает из кармана огрызок от яблока
И бросает в ближайший сугроб.

Я думаю - какой же ты дурак! -
Кивая в лад давно привычным бредням.
Добро б ты был обыкновенный, средний,
Такой как все - любитель пьяных драк,
Грудастых баб, охотничьих собак,
Душевных разговоров "по последней",
А что там хочет выросший наследник,
Неважно - перетопчется и так.
Но каждый раз, когда тебе я лгу
Назло твоим безумным идеалам,
Мне снится лес, и тени на снегу,
И пятна крови на боку подпалом,
И ночь последним щерится оскалом,
А утро бьет в ответ наверняка:
Терпи, раз полюбила дурака.

Нет, дамы и господа, я не буду это сносить.

Кроме варева и печева,
Да некрашеного льна,
Здесь и взять особо нечего:
Ни напиться допьяна,

Ни поесть, чтоб шубы треснули
На тяжелых животах.
Не дают и девки местные -
Ни за деньги, ни за так.

Это что ж выходит - бросили,
Поимели задарма?
Холодает. Дело к осени.
А за ней придет зима.